Не понравилось сочинение?
У нас есть еще 2 похожих сочинений.

Стихотворение, о котором пойдет речь, - одна из "лирических поз" Бальмонта, но, вопреки ей, поэтический дар и искренняя страсть Бальмонта вырываются из ложного пафоса к высокой гармонии:

Спите, полумертвые, увядшие цветы,

Так и не узнавшие расцвета красоты,

Близ путей заезженных взращенные Творцом,

Смятые невидевшим тяжелым колесом.

Итак, Бальмонт в данном случае - в позе великого поэта (смотрите также сочинение " "). Он всеобъемлющ и всевидящ. Разговор о смысле бытия ведется на уровне Бога. Но дитя проглядывает в том, как поэт пожалел об увядших цветах. Так может чувствовать только ребенок, воспринимающий разрушения в природе куда болезненнее, чем взрослый. Такой "ребенок" живет и в стихах у Пастернака.

Следующая строфа уже трагедией природы утверждает начало человеческого конфликта, вызываемого стремлением к запретной свободе чувств и мыслей. Символисты, как известно, стояли в нравственной, эстетической и даже религиозной оппозиции к современному им обществу. Здесь явный намек на это:

В час, когда все празднуют рождение весны,

В час, когда сбываются несбыточные сны,

Всем дано безумствовать, лишь вам одним нельзя,

Возле вас раскинулась заклятая стезя.

В этой строфе также слышны отголоски увлечения Бальмонта мистикой: заклинания, заговоры, ворожба. Фатальное отношение к живому миру - характерная черта всех символистов. Во время публичных выступлений публику нередко охватывал мистический ужас. Придавая особое значение мистике, символисты оправдывали этим неприязнь к бывшей до них эстетике. Лирический герой Бальмонта предлагает читателю сделать нравственный выбор: или идти за ним "к солнцу", или оставаться в старом мире и гибнуть, не успев расцвести:

Вот полуизломаны лежите вы в пыли,

Вы, что в небо дальнее светло глядеть могли,

Вы, что встретить счастие могли бы, как и все,

В женственной, в нетронутой, в девической красе.

Здесь я себе позволю заметить детскую улыбку Бальмонта, вольно или невольно, но она всегда присутствует в его величественных позах: в третьей строке поэта-ребенка выдала звукопись - "как и все". Это осознанное озорство чрезвычайно взыскательного к слову поэта. Но во всем остальном звукопись лишь подчеркивает самую суть стиха. Магические шипящие - почти в каждом слове последней строфы - создают мистический фон заговора. Лирический герой окуривает обреченную красоту обезболивающим мистическим дымом. Это своего рода нравственная анестезия:

Спите же, взглянувшие па страшный пыльный путь,

Вашим равным - царствовать, а вам - навек уснуть,

Богом обделенные на празднике мечты,

Спите, не видавшие расцвета красоты.

В связи с магическими свойствами поэзии Бальмонта хочу напомнить, что был случай, когда его стихи, повторяемые наизусть замерзающей в вагоне женщиной, спасли ей жизнь: она отогрелась! Об этом пивхет в своих мемуарах Н. А. Тэффи. И кто знает, сколько прекрасных молодых душ было спасено поэзией Бальмонта?

Сен 12 2014

Бальмонт, по воспоминаниям современников, был позером. Постоянно окруженный поклонниками, он держался так, как должен держаться великий . Он хмурил брови, гордо откидывал голову. Но долго в своих позах продержаться не мог. Его выдавал смех. Он смеялся задорно и добродушно, как ребенок. Мне кажется, что корни его лирической проникновенности как раз в этих его особенностях характера. Это состояние - благоприятная среда для поэзии вообще. , о котором пойдет речь, - одна из «лирических поз» , но вопреки ей поэтический дар и искренняя страсть Бальмонта вырываются из ложного пафоса к высокой гармонии. Спите, полумертвые, увядшие цветы, Так и не узнавшие расцвета красоты, Близ путей заезженных взращенные Творцом, Смятые невидевшим тяжелым колесом. Итак, как я уже отметил, в данном случае - в позе великого поэта. Он всеобъемлющий и всевидящий. Разговор о смысле бытия ведется на уровне Бога. Но дитя проглядывает в том, что поэт пожалел, как мог пожалеть в жизни только ребенок, воспринимающий разрушения в природе куда ранимее, чем взрослый. Такой «ребенок» живет и в стихах у Пастернака. Следующая строфа уже трагедией природы утверждает начало человеческого конфликта, вызываемого стремлением к запретной свободе чувств, мыслей и т. д. Символисты, как известно, стояли в нравственной, эстетической и даже религиозной опозиции к современному им обществу. Здесь явный намек на это: В час, когда все празднуют рождение весны, В час, когда all so ch. ru 2001 2005 сбываются несбыточные сны, Всем дано безумствовать, лишь вам одним нельзя, Возле вас раскинулась заклятая стезя. В этой строфе мне также слышны отголоски увлечения Бальмонта мистикой: заклинания, заговоры, ворожба. Фатальное отношение к живому миру - характерная черта всех символистов. Во время публичных выступлений публику нередко охватывал мистический ужас. Придавая особое значение мистике, символисты оправдывали этим неприязнь к бывшей до них эстетике: Лирический герой Бальмонта предлагает читателю сделать нравственный выбор: или идти за ним «к солнцу», или оставаться в старом мире и гибнуть, не успев расцвести: Вот полуизломаны лежите вы в пыли, Вы, что в небо дальнее светло глядеть могли, Вы, что встретить счастие могли бы, как и все, В женственной, в нетронутой, в девической красе. Здесь я себе позволю заметить детскую улыбку Бальмонта, вольно или невольно, но она всегда присутствует в его величественных позах: в третьей строке поэта-ребенка засветила звукопись - «каки все». Это осознанное озорство чрезвычайно взыскательного к слову поэта. Но во всем остальном звукопись лишь подчеркивает самую суть стиха. Магические шипящие - почти в каждом последней строфы - создают мистический фон заговора. Лирический герой окуривает обреченную красоту обезболивающим мистическим дымом. Я бы сказал, это своего рода нравственная анестезия: Спите же, взглянувшие на Страшный пыльный путь, Вашим равным - царствовать, а вам - Навек уснуть, Богом обделенные на празднике мечты, Спите, не видавшие расцвета красоты. В связи с магическими свойствами поэзии Бальмонта хочу напомнить, что был случай, когда его стихи, повторяемые наизусть замерзающей в вагоне женщиной, спасли ей жизнь: она отогрелась! Об этом пишет в своих мемуарах Н. А. Тэффи. А кто знает, сколько прекрасных молодых душ было спасено поэзией Бальмонта! - это чудо! Настоящий поэт - это

"Придорожные травы"

Бальмонт, по воспоминаниям современников, был позером. Постоянно окруженный поклонниками, он держался так, как должен держаться великий поэт. Он хмурил брови, гордо откидывал голову. Но долго в своих позах продержаться не мог. Его выдавал смех. Он смеялся задорно и добродушно, как ребенок. Мне кажется, что корни его лирической проникновенности как раз в этих его особенностях характера. Это состояние благоприятная среда для поэзии вообще.

Стихотворение, о котором пойдет речь, одна из лирических поз Бальмонта, но вопреки ей поэтический дар и искренняя страсть Бальмонта вырываются из ложного пафоса к высокой гармонии.

Близ путей заезженных взращенные Творцом,

Смятые невидевшим тяжелым колесом.

Итак, как я уже отметил, Бальмонт в данном случае в позе великого поэта. Он всеобъемлющий и всевидящий. Разговор о смысле бытия ведется на уровне Бога. Но дитя проглядывает в том, что поэт пожалел, как мог пожалеть в жизни только ребенок, воспринимающий разрушения в природе куда ранимее, чем взрослый. Такой ребенок живет и в стихах у Пастернака.

и даже религиозной опозиции к современному им обществу. Здесь явный намек на это:

В час, когда все празднуют рождение весны,

В час, когда сбываются несбыточные сны,

Всем дано безумствовать, лишь вам одним нельзя,

Возле вас раскинулась заклятая стезя.

В этой строфе мне также слышны отголоски увлечения Бальмонта мистикой: заклинания, заговоры, ворожба. Фатальное отношение к живому миру характерная черта всех символистов. Во время публичных выступлений публику нередко охватывал мистический ужас. Придавая особое значение мистике, символисты оправдывали этим неприязнь к бывшей до них эстетике: Лирический герой Бальмонта предлагает читателю сделать нравственный выбор: или идти за ним к солнцу, или оставаться в старом мире и гибнуть, не успев расцвести:

Вот полуизломаны лежите вы в пыли,

Вы, что в небо дальнее светло глядеть могли,

Вы, что встретить счастие могли бы, как и все,

В женственной, в нетронутой, в девической красе.

озорство чрезвычайно взыскательного к слову поэта.

Но во всем остальном звукопись лишь подчеркивает самую суть стиха. Магические шипящие почти в каждом слове последней строфы создают мистический фон заговора. Лирический герой окуривает обреченную красоту обезболивающим мистическим дымом. Я бы сказал, это своего рода нравственная анестезия:

Спите же, взглянувшие на страшный пыльный путь,

Вашим равным царствовать, а вам навек уснуть,

Богом обделенные на празднике мечты,

Спите, не видавшие расцвета красоты.

В связи с магическими свойствами поэзии Бальмонта хочу напомнить, что был случай, когда его стихи, повторяемые наизусть замерзающей в вагоне женщиной, спасли ей жизнь: она отогрелась! Об этом пишет в своих мемуарах Н. А. Тэффи.

А кто знает, сколько прекрасных молодых душ было спасено поэзией Бальмонта! Поэзия это чудо! Настоящий поэт это счастье!

МОНОГРАФИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ. Бальмонт, по воспоминаниям современников, был позером. По­стоянно окруженный поклонниками, он держался так, как должен держаться великий поэт. Он хмурил брови, гордо откидывал голо­ву. Но долго в своих позах продержаться не мог. Его выдавал смех. Он смеялся задорно и добродушно, как ребенок. Мне кажется, что корни его лирической проникновенности как раз в этих его особен­ностях характера. Это состояние - благоприятная среда для поэ­зии вообще.

Стихотворение, о котором пойдет речь, - одна из «лирических поз» Бальмонта, но вопреки ей поэтический дар и искренняя страсть Бальмонта вырываются из ложного пафоса к высокой гар­монии.

Спите, полумертвые, увядшие цветы,

Так и не узнавшие расцвета красоты,

Близ путей заезженных взращенные Творцом,

Смятые невидевшим тяжелым колесом.

Итак, как я уже отметил, Бальмонт в данном случае - в позе великого поэта. Он всеобъемлющий и всевидящий. Разговор о смысле бытия ведется на уровне Бога. Но дитя проглядывает в том, что поэт пожалел, как мог пожалеть в жизни только ребенок, вос­принимающий разрушения в природе куда ранимее, чем взрослый. Такой «ребенок» живет и в стихах у Пастернака.

Следующая строфа уже трагедией природы утверждает начало человеческого конфликта, вызываемого стремлением к запретной свободе чувств, мыслей и т. д. Символисты, как известно, стояли в нравственной, эстетической и даже религиозной опозиции к совре­менному им обществу. Здесь явный намек на это:

В час, когда все празднуют рождение весны,

В час, когда сбываются несбыточные сны.

Всем дано безумствовать, лишь вам одним нельзя,

Возле вас раскинулась заклятая стезя.

В этой строфе мне также слышны отголоски увлечения Баль­монта мистикой: заклинания, заговоры, ворожба. Фатальное отно­шение к живому миру - характерная черта всех символистов. Во время публичных выступлений публику нередко охватывал мисти­ческий ужас. Придавая особое значение мистике, символисты оп­равдывали этим неприязнь к бывшей до них эстетике. Лирический герой Бальмонта предлагает читателю сделать нравственный выбор: или идти за ним «к солнцу», или оставаться в старом мире и гиб­нуть, не успев расцвести:

Вот полуизломаны лежите вы в пыли,

Вы, что в небо дальнее светло глядеть могли,

Вы, что встретить счастие могли бы, как и все,

В женственной, в нетронутой, в девической красе.

Здесь я себе позволю заметить детскую улыбку Бальмонта, вольно или невольно, но она всегда присутствует в его величествен­ных позах: в третьей строке поэта-ребенка засветила звукопись - «каки все». Это осознанное озорство чрезвычайно взыскательного к слову поэта.

Но во всем остальном звукопись лишь подчеркивает самую суть стиха. Магические шипящие - почти в каждом слове последней строфы - создают мистический фон заговора. Лирический герой окуривает обреченную красоту обезболивающим мистическим дымом. Я бы сказал, это своего рода нравственная анестезия:

Спите же, взглянувшие на страшный пыльный путь,

Вашим равным - царствовать, а вам - навек уснуть,

Богом обделенные на празднике мечты,

Спите, не видавшие расцвета красоты.

В связи с магическими свойствами поэзии Бальмонта хочу на­помнить, что был случай, когда его стихи, повторяемые наизусть замерзающей в вагоне женщиной, спасли ей жизнь: она отогрелась! Об этом пишет в своих мемуарах Н. А. Тэффи.

А кто знает, сколько прекрасных молодых душ было спасено поэзией Бальмонта! Поэзия - это чудо! Настоящий поэт - это счастье!